«Я хотела именно сегодня!» – сзади напрягаются, услышав оброненную фразу: она падает на пол и разбивается вдребезги.

Соседи оборачиваются: неужто услышали? – «После девяти, дорогая, после девяти! Потерпи!» – обнадёживает товарищЪ.

Смеёмся – тихо, как нашкодившие школьники.

«Тебе уже 18, мне всего 37…» – терплю, наша песенка спета.
Я просто хотела увидеть ЭТО именно сегодня.
Маленький шедевр большой девочки.
Девочки, забывшей повзрослеть.
Девочки, родившейся старухой.
Только этого никто не заметил.
Даже её мама.
Даже она сама.
Потому что сама – сразу – превратилась в принцессу.
Потому что так, в общем, бывает.
«Принцессы тоже какают», – снижает градус товарищЪ.
Киваю.
Ок, ок, никто и не спорит.
Ментальные экскременты не менее реальны, нежели материальные.
Первые снимает Рената.
Врага надо знать в лицо, так ведь?. .

…
Я знала, что снова не ошибусь: противоядие.

«Последняя сказка для ***»: имя на усмотрение читающего.

Сеанс задерживается: толпа, осаждающая кинотеатр, плавно перетекает в зал.
Билеты в наших руках – обыкновенное чудо.

«Медийные» лица, суета, толкотня. Все хотят «большого искусства».

Все готовы платить – и переплачивают – за него втридорога.

Мы идём за 400 – «спасибо, товарищЪ!» – далее опускаем.

…
Ну а потом на сцене: Рената (голубое платье в пол), Земфира (в юбке), Николай Хомерики, Татьяна Друбич, Ольга Кузина.

Блистательные герои блистательного артхауса, благодаря которому Литвинова вошла в киноисторию – отрицательные рецензии, разумеется, гарантированы.

«Хотела именно сегодня» – не бойтесь своих желаний: свет гаснет.

Титры похожи на ворон-москвичек: ну да, тех самых.

Вороны и появятся в конце: «Она подсматривает мои сны! – зашуршит в кресле товарищЪ: он обезоружен, он гол, ошеломлён. – Я ведь всё это вижу во сне, Литвинова подсмотрела мои сны… Ты представляешь?»

Все эти Dream1 и Dream2, конечно, не сны Бананана, но Друбич всё та же – как будто и не было всех этих лет: «100 дней после детства» (фильм лечит от хвороб в виде разного рода несчастных люблей) – «Асса» (от дури и нЕдури) – «Последняя сказка Риты» (от экзистенциально вакуума, маскирующегося экзистенциальным неврозом, данным в ощущениях).

Итак, Сон №2: Рите – той самой Рите, которая умирает в разлагающейся больничке среди челоподобных врачей-«опарышей», – снится, будто ее выносят бог весть куда. Выносят в гробу, живую, прекрасную. Она б и рада остановить мгновенье, но – увы: гости уже собрались! «Ты там не кури, я всё равно узнаю! – напутствует мама. – Не кури ТАМ!».

Рита ни жива ни мертва – Рита в промежутке: том самом, куда мы столь часто отправляем по тайному умыслу собственных персонажей. «Ах, какое красивое платье!» – вздыхает Таня Неубивко (Рената) – ангел смерти, присматривающий за душой Риты Готье: разумеется, ангелам интересны именно любящие души – ну а Рита любит, любима, что там ещё бывает, кроме «умерли в один день»: тут же, как на зло, в разные… никто не стреляется, смерть с косой наблюдает за попыткой самоубийства, безумный памятник Гагарину – тот самый, на Ленинском, – оживает…

У красивого платья меж тем нет спинки – оно, белое, сшито специально для мертвых принцесс: откашлявших, откуривших, отмаявшихся.

Тех самых невест, в чьи мертвые прелести летит окурок патологоанатома – летит перед дежурным «Зашивайте!»: рабочий, в общем, момент.

Выжить героине с именем Маргарита Готье не удастся: старая, как мир история о том, каким образом умирает красота на картинке, обозначенной в занебесье словечком «социум».

Сказанное тысячу раз – но, вот в чем штука, иначе.

…
Что касается аудиоряда, то он минималистичен.

Как удалось Земфире «растянуть» в экранном времени отчаянный музыкальный пуантилизм (попадания именно точеные, оттого-то и резонирует), понимаешь сердцем, но не умом. Последний, впрочем, лишь мешает смотреть фильму: неизбежные аналогии, аллюзии, ассоциации, наслаиваясь друг на друга, пытаются переключить внутреннюю картинку на внешнюю, чужую.

«Да кышь ты, кы-ышь…» – оттого и гонишь их прочь: ну да, вот тут – «привет от Киры», но всё равно ЭТО, здесь и сейчас, – Рената: никто кроме неё не скажет иначе.

Не произнесёт.

Не преподдаст.

Именно поэтому – не статья.

Не «умные выкладки», арт-ярлыки, не структурирование того, что структурированию не подлежит в принципе.

…
«Маргарита Готье» умерла.

«Бог» умер.

Умер засим и сам «автор».

И потому включают искусственный свет.

И потому товарищЪ жмёт руку: что ж, мы направляемся в рюмочную на очень Большой Никитской, где говорим, разумеется, об этом – да и о чём, в сущности, ещё-то!

Вот же она, на расстоянии вытянутой.

За левым.

Рената Литвинова, «Последняя сказка Риты».

29 июня 2012
Н. Рубанова

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>